Глава 1.

Не моя возлюбленная.

Марита не была моей возлюбленной.

Коллега, такая же заговорщица. Приятный собеседник, иногда насмешливая, иногда нежная.

Но не моя возлюбленная.

Темный человек познакомил нас. Он играл на обе стороны сразу - поставлял информацию одной стороне и лгал другой. Он обхаживал Мариту, намереваясь сделать ее своей преемницей, когда его обман раскрылся. Тайное всегда становится явным. Для него мир делился на черное и белое, на зло и добро, без оттенков. Он не знал, что цели Мари были более практичны - ей нужна была вакцина. Если он надеялся просто остановить колонизацию, то Мари хотела при этом еще и выжить.

Я был просто лакеем в команде, которую он деликатно называл лживой. Он представился мне и познакомил меня со своим потенциальным преемником. Мари должна была наблюдать за мной, что она и делала. Я был молод и наивен, но одно правило я усвоил уже тогда: смотри, слушай и будь готов переметнуться на другую сторону, чтобы выжить. Это было правило, которое мы с Мари считали священным. Никому не доверяй и никогда не раскрывайся.

Поэтому она никогда не была моей возлюбленной.

Она стала моей любовницей, моим сердцем, моей душой.

Но не моей возлюбленной.

***

- Алексей?

Я обернулся, со щелчком закрыв свой сотовый телефон.

- Где ты была? Я тебя искал.

- И я тебя искала, - игриво сказала она, засовывая руки в мои карманы и прижимаясь ко мне бедрами. - Я хотела…

Наверное, выражение моего лица о чем-то ей сказало, потому что она внезапно вытащила ладони из карманов, чтобы сжать мои руки.

- Алексей? - тихо спросила она. - Что такое?

Я мягко освободил одну руку, в которой был зажат телефон.

- Это был Спендер, - объяснил я. - Он хочет, чтобы я позаботился о Билле Малдере и Дане Скалли.

То, что я не хотел выполнять очередной заказ, было не слишком необычно, но до сих пор я никому об этом не говорил. Однако я чувствовал, что ей могу сказать об этом безбоязненно.

Ее голос был необычно нежен.

- Алексей, мне так жаль. Ты в порядке?

Мое мимолетное опасение, что она ничего не поймет, распалось. Я покачал головой.

- Билл Малдер - это одно, он по уши увяз в этом. Но Скалли ни в чем не виновата, - хрипло ответил я. - Я никогда не хотел убивать кого-то, кого я знаю, Мари.

Она обняла меня, и я успел заметить на ее лице сострадание.

- Я знаю, - глухо сказала она, уткнувшись лицом в мою шею. Меня охватил озноб, и все, что я мог чувствовать - ее горячее дыхание на моей коже, когда она шептала: - Я надеюсь, что мне никогда не придется этого делать.

Я резко отстранился.

- Если такое случится, только скажи мне, - потребовал я, держа ее за плечи. - Я сделаю это вместо тебя.

Ее глаза расширились и губы приоткрылись, но с них не слетело ни единого звука.

- Обещай, что никогда не будешь убивать, Мари. Только ради самозащиты.

Она долго смотрела на меня, будто удивляясь моей реакции или обдумывая мои слова. Но наконец она кивнула.

- Я обещаю, - она вновь обвила руками мою шею. - Ты такой холодный. Позволь мне согреть тебя.

Я кивнул, зарываясь лицом в ее волосы.

- Мари, - выдохнул я. - О Боже, Мари…

Она подняла голову и поцеловала меня - сперва в щеку, а затем в губы, и ее теплый рот вновь вернул меня к жизни. На миг я почувствовал что-то большее, чем просто страсть, но это ушло прежде, чем я смог понять, что это.

Не было ни долгих ласк, ни нежных поцелуев. Торопливо стянутая одежда была разбросана во всех направлениях; сжимая друг друга в объятиях, мы упали на кровать, лихорадочно целуя, скользя руками по телам. Я касался пальцами ее лица, удивляясь, что она позволила моим запачканным в крови рукам трогать ее. И до тех пор, пока она не заснула в моих объятиях, я продолжал шептать ее имя.

Я уже собирался уйти, когда она пошевелилась.

- Алексей? - мягко позвала она, глядя на меня из-под полуопущенных век.

- Тише, Мари, - сказал я, надевая ботинки. - Спи.

- Ты не должен этого делать, - убежденно прошептала она.

Я уставился на нее.

- Не понимаю.

- Кое-что могло пойти не так, как надо, верно? Она могла перехитрить тебя. Ты мог убить не того, кого надо, - шепнула она, прочитав возникшее в моих глазах понимание. - Ты не должен делать этого, Алекс. Это - не твоя борьба.

Нахмурившись, я встал.

- Я должен идти. Через час у меня встреча с Кардиналом. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но передумала, и только молча кивнула. Я подошел к ней и поцеловал в лоб.

- Со мной все будет в порядке.

- Если что-то пойдет не так…

- Этого не будет, - сказал я с большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. Нежно улыбнувшись ей, я направился к двери, но обернулся, когда она окликнула меня по имени.

- Не позволяй Кардиналу оставлять тебя одного.

Кивнув, я ушел от нее.

***

Не моя возлюбленная.

Мари не была моей возлюбленной, но я помнил ее слова, когда стрелял в Малдера. Помнил, когда увидел, что Мелисса Скалли подходит к дому своей сестры, которой там не было. Помнил, когда стоял над телом ни в чем не повинной женщины и не мог подавить стыд и раскаяние. Это была не моя борьба…

Я помнил ее слова, когда Кардинал оставил меня одного в автомобиле, и часы показывали полдень. Помнил, когда ощупал после взрыва свой карман и обнаружил, что цифровая лента все еще у меня. Помнил, когда убегал, подобно преступнику. И когда мне некуда было идти, я пошел к Мари, которой я доверял.

Она спрятала меня в Балтиморе, взяв отпуск в ООН. В течении недели мы исследовали ленту, словно хакеры и эксперты по языку навахо в одном лице. Мы работали целыми днями, а ночью занимались любовью.

Она работала не покладая рук.

И она часто приходила ко мне.

***

В тот день я наблюдал за ней через всю комнату.

Она не делала ничего особенного. Просто рассматривала компакт-диски, а ее светло-золотистые волосы спадали на лицо. Она рассеянно заправила их за ухо и провела пальцами по имени Фила Коллинза. Ее губы разомкнулись, будто она хотела что-то сказать, но затем остановилась, заметив меня и встретившись со мной глазами.

- Алексей? - прошептала она.

Одному Богу известно, что она увидела в моем лице. Я был уверен, что там не было ни любви, ни интереса. Я просто стоял и смотрел. И все же ее голос и ее пристальный взгляд вселили в меня какой-то страх, смешанный с восторгом и восхищением, и я в три шага пересек комнату и взял в ладони ее лицо.

- Я хочу тебя, - выдохнул я, зная, что это было неправильно - так говорить, но я сказал это с таким удивлением, с таким затаенным страхом, что она знала, должна была знать, что я говорил ей о любви.

- И я тебя хочу, - прошептала она с нежной улыбкой. - Очень.

Я наклонился и поцеловал ее, так нежно, будто это было впервые. Спустя миг, показавшийся вечностью, она отстранилась и ласково пригладила мои волосы.

- Давай продолжим работу.

***

Наконец мы раскодировали это. Информация, которую мы получили, заставила нас поломать голову, что же это все значило. Два дня мы провели в кровати, разговаривая, обсуждая, что делать с тем, что мы узнали.

Это была не моя борьба, но теперь… теперь она стала нашей.

Мари хотела использовать эту информацию для собственной выгоды; я знал об этом. Однако она помогла мне связаться с Джеральдин Калленчук, чьи способности продавать информацию могли сравниться разве что с ее способностью к измене. За несколько месяцев я продал информацию с ленты.

Но настоящие тайны мы сохранили для себя.

Я все еще американец, черт возьми.

Смерть Джеральдин была самой малой из неудач. Она польстилась на легкие деньги. Американская субмарина "Зеус Фабер". Я был удивлен, что она нашла покупателя на эту информацию. Конечно, я знал о необычных явлениях на борту этой лодки, но не думал, что та форма жизни могла оставаться в живых на протяжении сорока лет.

Первым признаком катастрофы было то, что Джеральдин явилась на нашу встречу в Гонконге, прикованная наручниками к Малдеру. Тогда я сбежал, оставив мертвую Джеральдин и недоумевающего Малдера в руках лакеев Синдиката. Я быстро подключил все возможные связи и понял, что с субмариной что-то было не так. Я не совсем понимал, что там делал Малдер, пока он не догнал меня в аэропорту. Очевидно, он хотел убить меня, мстя за своего отца; однако он оставил меня в живых, потому что хотел получить цифровую ленту. Таким образом он собирался лучше узнать цели Синдиката и его причастность к исследованиям. Малдер стал наконец игроком.

С научной точки зрения это был интересный опыт, хотя не советую кому-либо повторять его. Я был в сознании, когда он завладел моим телом. Он мгновенно получил мой разум, но это не было телепатией; я знал, чего он хочет, и был вынужден повиноваться. Я видел, хотя все было затемнено, и мой голос оставался моим, только я не мог его контролировать. Он говорил за меня. Несмотря на это, я сохранил все свои чувства. Было похоже на то, как будто связь между телом и душой прервалась. Я понял, что значит быть просто носителем, сосудом для кого-то, и это ужаснуло меня. Я видел, что произошло с женщиной, которая меня инфицировала, и полагал, что сам умру точно так же, когда он прекратит использовать меня. Только потом я узнал, что после этого не умирают.

Конечно, он отвесил мне несколько ударов; у меня не было возможности избежать их, да я и не сопротивлялся. Полагаю, он это заработал. Затем я пошел умыться и именно тогда был инфицирован.

Я забрал ленту и передал ее Курильщику. Пришлось вернуться на его судно, чему Спендер был несказанно рад. Дело было сделано, а я был брошен в бункере ракеты со спасенным НЛО. Я знал, что НЛО радиоактивен и что вместе с ним исчезла и моя защита от радиации. У меня была всего пара минут, чтобы убежать оттуда, иначе мне грозила серьезная болезнь или смерть. За это время внеземные ферменты, которые хранили меня от радиации, поглотятся моими Т-лимфоцитами. Даже если бы я убежал в течение этого времени, все равно оставался риск получить раковые опухоли. Я часто бывал на краю гибели, но рак - не самый лучший способ распрощаться с этим миром. Как и лучевая болезнь.

Знание - не всегда благо.

Откашливаясь от черной дряни, которая покидала мое тело, я попытался как-то осмыслить свою жизнь и свою смерть. Я слышал голоса Малдера и Скалли, невыносимо громкие, а затем другие голоса. Люди, умирающие от радиационных ожогов. Мне пришло в голову, что это было именно то, на что походила бы колонизация. Возможно, именно пребыванию в качестве носителя для пришельца я был бы обязан своим спасен.

Наконец это закончилось. Я снова стал самим собой. Боль в глазах, горле и легких была незначительна, потому что жить мне оставалось считанные минуты. Но зато я умру, контролируя свой разум и свое тело. В темноте я уставился на свои часы. Пришелец воздействовал на них, но секундомер все еще отмерял время. Сто секунд… девяносто… восемьдесят… семьдесят…

На шестидесяти я услышал какой-то гремящий звук. К пятидесяти он стал громче. В сорок я услышал выстрелы. А в двадцать пять я услышал ее голос.

- Алексей! - кричала она. - Алексей!

Я подбежал к двери и заколотил в нее.

- Мари! Бункер десять тринадцать! Я с НЛО!

Она слетела вниз по коридору и начала открывать дверь.

- Как долго ты здесь? - крикнула она сквозь толстое окно.

- Почти пятнадцать секунд до нулевой защиты. Шестьдесят до смертельного уровня. Поспеши!

Она в ужасе смотрела на меня в течение драгоценной секунды, затем с удвоенной энергией начала работать над замком. Я прекратил смотреть на часы, не желая видеть, как приближается смерть. Наконец она распахнула тяжелую дверь. Я обхватил ладонями ее лицо и поцеловал.

- Как же я рад тебя видеть!

Я схватил ее за руку и мы побежали.

***

Мы сделали это.

Я упал на землю, корчась от боли. Марита склонилась надо мной, борясь с истерикой. На миг мое сознание просветлилось, и я испытал сочувствие к ней, понимая, как она напугана, но потом боль снова настигла меня. Мари дотащила меня до автомобиля и надавила на газ.

- Я слышал выстрелы, - слабо сказал я.

- Там были люди с лучевыми ожогами, - мягко ответила она. - Двое были еще живы, но в агонии. Я помню, что ты говорил об убийствах…

- Это не убийство, это безболезненная смерть. Ты поступила правильно, - согнувшись от кашля, я вытер с губ нефть. - Куда мы едем?

Она начала отвечать, но я потерял сознание.

***

Последующие часы были подернуты туманом.

Я оказался в комнате мотеля, с горящими глазами и горлом. Марита затолкала меня под душ, стянула с меня одежду и осторожно смыла все следы нефти. Затем она вытерла меня и дотащила до кровати, укрыв одеялом с почти материнской нежностью.

Час спустя она все еще сидела на краешке кровати, когда я проснулся и действительно увидел ее - впервые за тот день. Ее белый костюм был влажным и испачканным в нефти. Ее волосы были распущенными и тоже влажными. Ее косметика расплылась от воды и слез. И она плакала так тихо, как только могла. Я сел.

- Боже, Мари, сними эту одежду, - сказал я, зная, что это не главная проблема сейчас. Но я хотел сделать для нее что-нибудь - неважно, что. Я раздел ее и вытер ее лицо, и почувствовал, что она дрожит - я не знал, от холода или от страха. Я притянул ее к себе, пытаясь согреть и успокоить. Она больше не плакала, но все еще дрожала и тихо цеплялась за меня. Я зарылся лицом в ее волосы, и мы оставались так в течение долгого времени.

- Что случилось?

Она коротко, уныло засмеялась.

- С чего бы ты хотел, чтобы я начала? - горько спросила она.

- Ты знаешь, о чем я, - спокойно ответил я, убирая волосы с ее лица и поглаживая пальцами ее щеку. - Расскажи мне.

Дернувшийся мускул на ее щеке был единственным признаком того, что она пыталась подавить слезы. Наконец она заговорила.

- Я просто не могу больше это делать, Алекс. Я не могу метаться из стороны в сторону, будто мы играем с Синдикатом в игру. Наши знания дают нам ответственность. Мы должны сделать все, что в наших силах, иначе то, что случилось сегодня с тобой, случится со всеми нами, - в ее голосе был страх, но одновременно и решительность.

- Знаю, - я задумчиво поцеловал ее волосы. - Сегодня я понял, каково это - быть носителем. Материальная выгода теперь не кажется мне столь важной.

Я почувствовал ее благодарный вздох и понял, что она боялась моего возражения. Раньше я бы возразил, но не теперь.

- Благодаря Джеральдин у нас есть деньги, - заметила она. - Мы могли бы воспользоваться ими, чтобы найти вакцину. Американцы никогда этого не сделают, они слишком заняты поддержкой гибридизации. Это не наша проблема. Мы можем поехать в Россию и действовать оттуда. Во-первых, это будет дешевле, а во-вторых, около Норильска есть место крушения НЛО - хороший источник для испытаний.

- Тунгуска. Да, это возможно, - сказал я. - Но опасно.

- Если нас поймают, то казнят за измену, - согласилась она, но без особого убеждения. Я пожал плечами.

- Синдикат не позволил бы нам дожить до суда. Думаю, мы вполне можем рассчитывать на спокойное самоубийство.

Она кинула на меня мрачный взгляд.

- Очень утешительная перспектива.

- Ты рискуешь больше, чем я, - хрипло сказал я. - Меня уже хотят убить, к тому же Малдер не забудет добавить измену в список моих прегрешений, когда доберется до Вашингтона. Мне почти нечего терять, кроме денег. Но ты… - я запнулся. - Сейчас ты в безопасности.

- Я не хочу быть в безопасности, - возразила она. - Я хочу делать то, что должна. И я хочу быть с тобой.

Я обнял ее.

- Ты уверена?

Она кивнула. Я слегка отстранился и коснулся ладонями ее лица.

- Тогда выходи за меня замуж.

Она пораженно уставилась на меня.

- В чем дело, Мари? Думаешь, такой парень, как я, не может сделать из тебя честную женщину? - я пытался говорить насмешливо, потому что не знал, как надо говорить в таких случаях. Она погладила мою щеку.

- Замуж - это звучит так нормально. Это что-то, связанное с детьми или поездками на природу - то, что происходит с нормальными людьми. Но не с такими, как мы.

- Но мы можем сделать это нормальным и для нас.

- Ты действительно так думаешь?

- Может, кроме поездок на природу, - поддразнил я. Она слабо улыбнулась.

- Ты действительно хочешь, чтобы я стала твоей женой?

- Мари, ты уже моя жена. Я только хочу сделать все так, как положено. Ты согласна?

Она смотрела на меня в замешательстве, будто не совсем понимая, какого ответа я жду, но я видел радость в ее глазах.

- Конечно, я выйду за тебя замуж, - удивленно сказала она, будто этот вопрос был давным-давно решен. Я засмеялся, и она, глядя на меня, тоже не смогла удержаться от смеха. А потом я поцеловал ее, и мы занимались любовью, и я чувствовал, что у нас двоих все-таки осталась какая-то надежда.

***

Мы поженились в Грузии.

Мы нашли маленькую православную церковь в Атени, сохранившуюся еще с Византийских времен. Эта церковь была связана с католической, поэтому нас могли обвенчать православный и католический священники - ведь Марита была католичкой, а я - православным. Мы воспользовались преимуществом католического закона о тайном браке - это означало, что брак был заключен, но сведения о нем хранились в секретном архиве епископа в Куре. Это давало нам гарантию, что никто, узнав о нашем браке, не воспользуется одним из нас, чтобы влиять на другого.

Эта тайна причиняла нам боль, но в сравнительной безопасности Грузии мы могли не скрывать своих отношений. Марита написала свое имя под моим - Марита Крайчек - взяв мою фамилию, чего она никогда не смогла бы сделать в реальной жизни. Мы пользовались своими собственными именами в гостинице и носили обручальные кольца. У меня даже было свидетельство о браке, где причудливыми буквами кириллицы переплелись наши имена - Алексей Николаевич Крайчек и Марита Елена Коваррубиас. Кто бы мог подумать, что отпетый преступник Крайчек окажется таким сентиментальным парнем, безнадежно влюбленным в свою жену?

Полагаю, у любого человека остается надежда.

Мы поехали в Казахстан и встретились там с нашими союзниками. Я полагал, что мы увидим там большую силу, чем была у нас, но там был такой же беспорядок, как и в остальных районах. Та же нищета. Они были рады дать нам людей и информацию, в которой мы нуждались, чтобы руководить проектом, но мы должны были сами финансировать это.

Это внесло ряд изменений в наши планы. Наших денег хватило бы на начало проекта, но на его продолжение понадобились бы деньги, которые Марита получала от Синдиката, а также заработанные мною - неважно, честным путем или нет. К счастью, труд людей был дешев, а в старых складах и ангарах оставалось огромное количество оружия, которое можно было продать за границу. Русские дали мне дипломатическую неприкосновенность и молчаливо одобрили мои действия, при условии, что оружие не уйдет к политическим или террористическим организациям.

Марита оставалась со мной в течении месяца, помогая мне начать работу в Тунгуске, Грузии, Азербайджане и Казахстане, прежде чем вернуться домой. Она надеялась присоединиться к Англичанину, Доновану, который работал над вакциной в Америке. Когда она оставила меня, я почувствовал, что разрываюсь на части. Кто знает, когда мы вновь сможем стать мужем и женой?

Она не была моей возлюбленной.

Мое горе, моя радость, моя жизнь, моя жена.

Но не моя возлюбленная.

Продолжение следует...