Глава 2.

"Не моя возлюбленная".

Он сказал это мне в Казахстане, когда я собиралась оставить его.

- Счастливо оставаться, возлюбленный мой, - поддразнила я, а затем добавила серьезно, коснувшись его щеки тыльной стороной ладони: - Скоро увидимся.

- Ты не моя возлюбленная, - мягко сказал он. - Ты - моя жизнь, моя жена.

Он хотел показать этим свое уважение, но я почувствовала боль. Наше единение не могло быть полным, пока мы жили так, как сейчас. Мне хотелось испытать простое удовольствие от возможности разделить с другими нашу радость, сделать наш брак реальностью. Я боялась, что этого никогда не произойдет. Последние несколько недель, когда мы открыто жили как муж и жена, не успокоили мое страдание, а только усилили его.

Должно быть, он видел мою боль, потому что провел кончиками пальцев по моим ресницам, вытирая невидимые слезы.

- Сперва выживание, затем совершенствование, - задумчиво заметил он.

Я покорно кивнула и выпрямилась. Повернувшись лицом к ветру, я оглянулась на него через плечо и наши глаза на секунду встретились. Я подумала об этой мрачной земле, о том, как я любила ее и что она нам дала.

Пилот начал закрывать дверь, но я остановила его руку прежде, чем увидела, как он бежит к самолету.

- Алексей! - крикнула я сквозь завывания ветра.

- Мари! - он подбежал ко мне и стиснул в объятиях. - Я не хочу, чтобы ты улетала, - воскликнул он, удивляясь своей слабости.

Он отступил, и я рассмеялась сквозь слезы, не убирая рук с его шеи.

- Боже, Алекс, я не хочу улетать, - с сожалением сказал я.

- Я должен найти вакцину, - поспешно сказал он. - Быть далеко от тебя подобно смерти, а ты все еще не улетаешь.

- Ты найдешь ее. Я в тебя верю.

- Ты единственная, кто это делает, Мари, - мягко сказал он, заправляя за ухо мои волосы и прижимаясь лбом к моему лбу. - Я люблю тебя, Марита Крайчек.

Я обхватила ладонями его виски, наши лица почти соприкасались. Воздух между нами был горячим от нашего дыхания, и я не могла даже представить, что нам придется расстаться.

- Я люблю тебя, - прошептала я. Мои губы коснулись его, лелея мою первую и последнюю любовь.

Пилот прокашлялся.

- Мы должны лететь, если хотим быть в Санкт-Петербурге до ночи.

Мы обернулись.

- Вы могли бы полететь с нами и вернуться сюда утром, - сочувственно сказал он Алексу.

Мы с тоской посмотрели друг на друга и неохотно покачали головами.

- Ты нужен здесь, - мягко сказала я. Он поцеловал меня в лоб и отстранился. Его улыбка была сладостно-горькой, и я понимала, что она - отражение моей собственной. - Счастливо, Алексей.

- И тебе тоже.

С этими словами он отступил назад. Я забралась в самолет и пилот закрыл дверь. Пожилой мужчина предложил мне место у окна, но я села у прохода, потому что не смогла бы видеть, как он остается позади.

Я никогда не чувствовала потерю так остро, как тогда.

***

"Не моя возлюбленная".

Эти слова пришли мне в голову, когда я смотрела ночью на свое обручальное кольцо - кольцо, которое я никогда не смогу носить на людях. Я снова и снова вспоминала нашу свадьбу, фотографии и видеопленки, которые лежали в банковском сейфе в Манхэттене. Я вспоминала, как мы занимались любовью, вспоминала разные моменты, столь значимые для нас. Наш брак стал для меня талисманом, символом всего, что нас связывало и всего, чем мы пожертвовали.

Мы часто переписывались по электронной почте, а иногда писали и обычные письма. Чем больше времени он проводил там, тем сильнее его почерк напоминал кириллицу. Наши письма были длинными и подробными - не только из-за нужной для работы информации, но и потому, что они помогали нам выжить в разлуке. Разговаривать по телефону было опасно, но мы все же иногда делали это, говоря в основном о любви. Глупые и сентиментальные разговоры…

Это было действительно забавно: Алекс убил Билла Малдера только для того, чтобы занять его место - стать единственным защитником разработки вакцины. Тем временем я продолжала работать в ООН для Спендера, и темный человек постепенно начал сравнивать меня с Англичанином, Донованом. Я надеялась объединиться с Англичанином, когда власть темного человека придет в упадок - я даже мечтала сама поспособствовать этому.

Я искала независимого эксперта для вируса оспы, который был биохимически подобен внеземному организму, и нашла Бениту Чарне-Сейр. Я завербовала ее, и она стала усердно работать на нашей стороне. Мы собрали большую команду, следящую за развитием внеземного организма в телах пациентов частных санаториев Бениты. Когда Бенита проверила вакцину на своих пациентах, Алекс начал более полные испытания в Тунгуске и Норильске. Я представила Бениту Доновану, и он включил ее в свою работу. Бенита получила двойную плату, а я - двойную информацию. Это была почти победа… до тех пор, пока я не выяснила, что Донован тоже гнул свою линию.

Теперь я оглядываюсь на все это с гневом и тревогой. Я доверяла не тем людям. Я должна была доверять темному человеку. Вместо этого я доверяла Бените, веря, что ее преданность науке означала и преданность нам. Но это все же была не худшая ошибка, за которую мне пришлось поплатиться.

Худшей моей ошибкой было довериться своей матери.

***

Я наблюдала, как она курит.

- Я хочу, чтобы ты сказала мне, что тебя беспокоит, - задумчиво промолвила моя мать. Она указала на тонкий серебряный портсигар и бронзовую зажигалку, лежащие на столе. - Это не решит твою проблему.

- О, мама, перестань, - раздраженно отозвалась я. - У всех время от времени появляются трудности. Что тут такого?

Моя мать редко заблуждалась.

- Что тут такого? Ты ведешь себя как школьница. Меня беспокоит, что ты закрылась от меня, хотя раньше никогда этого не делала. Я не дура, Марита. Тут что-то не так.

Я тяжело вздохнула.

- Мама, поверь, тебе лучше этого не знать. Это может быть опасно для тебя.

- Большое спасибо, я могу о себе позаботиться. Я общалась с Курильщиком и его друзьями еще до твоего рождения. Ты думала, что женщина из КГБ не может иметь дел с этими задницами?

Я вспыхнула от гнева.

- Именно поэтому ты послала меня работать с ними тоже?

Она засмеялась.

- Знаешь, Марита, если бы кто-нибудь услышал твои слова, то подумал бы, что я продала тебя в бордель. И учти, никто тебя не заставлял делать это. Ты окончила прекрасную школу и могла вести спокойную жизнь. Но ты решила, что четверть миллиона - слишком соблазнительная сумма. Теперь я уверена, что старое недовольство - это не то, что тебя тревожит. Так в чем проблема?

Я погасила одну сигарету и поднесла к губам другую, затем подняла зажигалку, но тут же встретилась с пристальным взглядом матери. Раздраженно я отбросила зажигалку, со стуком скользнувшую через весь стол. Мать аккуратно поймала ее. Признав свое поражение, я раздавила в пепельнице нетронутую сигарету, и мать подарила мне удовлетворенный взгляд. Она ждала.

- Ты слышала о человеке по имени Крайчек? Алексей Николаевич Крайчек, - наконец спросила я.

Мать кивнула.

- Конечно. Он родился в семье эмигрантов времен холодной войны. Они приехали в Америку, когда ему было три года. Он показал неплохие способности к криминологии и политической теории в колледже, но ему не дали возможности блеснуть ими в ФБР, и когда Спендер предложил, он примкнул к Группе. Некоторое время они использовали его как наемного убийцу, но все понимали, что киллер из него неважный - они должны быть глухи, беспринципны и послушны, а Крайчек таким не был. Он причинил много неприятностей в прошлом году когда сбежал с цифровой лентой. И он был косвенно виновен в попытке французов спасти НЛО пару месяцев назад - думаю, он продал им местонахождение субмарины.

- Правильно, - нервно кивнула я.

- Ты наблюдала за ним какое-то время для темного человека, верно?

- Я бы хотела, чтобы ты называла его по имени, - сказала я, уклоняясь от ответа. - "Темный человек" - похоже на расистское высказывание.

- Ерунда. Он ведь и есть темный человек, не так ли? Ты сама его так называешь. И я никогда не могла называть его по имени.

- И это женщина, которая стреляла в людей за неправильно произнесенное "Коваррубиас", - фыркнула я. - Темный человек - это его сущность, а не цвет кожи. Он был добр ко мне. Ты бы не умерла, если бы тоже попыталась изобразить доброту.

- Хорошо, Марита, я постараюсь, - раздраженно сказала она. - Так что насчет Алекса Крайчека?

На миг я подняла глаза к потолку. Она была единственным человеком, которому я могла довериться. На миг я засомневалась, но тотчас же отбросила сомнения. В конце концов, она была моей матерью. Если я не могла доверять ей, то кому? Наши разногласия были просто обычными спорами матери и дочери, ничего более.

Я долго смотрела на нее, но наконец сунула руку под ворот рубашки и вытащила золотую цепочку. Расстегнув ее, я сняла с цепочки свое обручальное кольцо и протянула его матери. Я смотрела, как она вертит кольцо в руках и подносит к свету, чтобы прочитать надпись на внутренней стороне. Наконец она вернула его мне.

- Это желтые сапфиры? - смущенно спросила она. Я кивнула. - Еще одно замечание о Крайчеке - он ничего не делает небрежно.

Я грустно рассмеялась.

- Тут ты права.

- Как давно вы поженились? - с любопытством спросила она. - В этом году, насколько я понимаю. Это произошло, когда ты ездила в Европу?

Я кивнула.

- Да, только мы были не в Европе. Фотографии, которые я прислала, сделал один из моих людей. Мы поженились в Грузии, рядом с местом, где вы с папой жили до того, как ты сбежала, - спокойно сказала я. - Папа умер два года назад. Я видела его могилу.

Она никак не отреагировала на это сообщение.

- Боже, Марита, почему Россия? - требовательно спросила она вместо этого. - Ты - Коваррубиас. Ты могла быть в опасности там.

Я покачала головой.

- Я больше не Коваррубиас, - сказала я, - и Россия теперь - не та Россия, которую ты помнишь. К тому же, это была Грузия. Старые опасения больше ничего не значат.

- Они всегда будут что-то значить, - мрачно ответила она. Я вздохнула, готовясь к спору, но она предупреждающе подняла руку. - Где он сейчас?

- Он все еще там, - осторожно ответила я. - Не знаю, где именно.

Она метнула на меня пронзительный взгляд.

- Ты лжешь, - обвиняюще сказала она. - Конечно, твой муж в бегах, он неудачник, но это не означает, что и с тобой должно случиться то же самое. Ты сильнее этого, - новая мысль заставила ее прищуриться. - Ты ведь не беременна?

Я почувствовала внезапную боль, потому что это было еще одной мечтой, которой не суждено исполниться. Во всяком случае, еще несколько лет. Я ничего об этом не сказала - моя мать не испытывает особой сентиментальности в отношении детей, не испытала бы и теперь.

- Нет, мама, я не беременна.

- Это хорошо, - кивнула она. - Так что тогда?

Я колебалась, но под ее пристальным взглядом моя решимость пошатнулась.

- Мы работали с вакциной, - призналась я.

- С русскими?

- Немного сотрудничали, но главным образом - сами.

Мать резко засмеялась.

- Ты глупая девочка, Марита! Глупая, глупая девочка! Если вы каким-то образом сделаете это сами, они заберут это. Они используют нас всех.

- Это не так. Их неорганизованность и нищета защищают нас, - я не смогла сдержать гнев. - А что мы должны были делать, мама? Оставить все этим чертовым американцам? Они пытались вывести гибрида, чтобы понять природу пришельцев, и что? Ничего! Только Донован работает над вакциной, после того как Билл Малдер умер! Все, что они могут - брать яйцеклетки от женщин вроде Даны Скалли и создавать обреченных детей, пытаясь спасти собственные жизни! Наша единственная надежда - вакцина, а американцы ничего не могут сделать!

Она в ярости вскочила.

- Эта страна защитила нас! Меня не волнует, что ты думаешь об их возможностях, но ты не имеешь права сотрудничать с русскими! Не имеешь права! Этот Крайчек - коммунист? - требовательно спросила она.

- Алекс любит эту страну! - закричала я. - Мы оба любим ее!

Моя мать начала расхаживать из стороны в сторону.

- Тебя могут обвинить в измене. И это ничто по сравнению с тем, что сделает с тобой Синдикат, если они узнают, что ты играешь на две стороны. Боже, Марита, как все запуталось, - в ее голосе была подлинная доброта, и я почувствовала, как мой гнев рассеивается.

В течение долгого момента мы стояли друг напротив друга, но внезапно она резко села.

- Марита, Марита, Марита, - раздраженно сказала она. Меня внезапно охватила радость. Я упала на стул с истерическим смехом, не беспокоясь, как это выглядит в глазах матери. - Что с тобой такое?

- Ничего. - пробормотала я. - Это просто, - я осеклась, задыхаясь не столько от смеха, сколько от слез, струящихся по моему лицу. Она озадаченно смотрела на меня. - Просто похоже, что тебе нужна сигарета.

Она коротко засмеялась и вернулась к столу. Спокойно сев, она открыла портсигар и достала две сигареты.

- Думаю, не только мне.

***

Поздно ночью, когда моя мать наконец уехала, я чувствовала себя так хорошо, как ни разу за последние несколько месяцев. Она даже - о, чудо! - обняла меня, прощаясь.

- Я люблю тебя, Марита, - сказала она. За всю жизнь я лишь несколько раз слышала от нее эти слова.

Моя радость была недолгой. Спустя два часа стук в дверь разбудил меня. Когда я открыла, на пороге стоял мой наставник, темный человек, взъерошенный и явно расстроенный. Я впустила его, чувствуя тоскливую боль в животе.

- Сэр? - смущенно спросила я.

Он промок - снаружи шел дождь. Похоже, он шел пешком от офиса Группы в Манхэттене. Это было в миле отсюда. Я почти паниковала.

- Марита, вы случайно не спятили? - резко спросил он. - Лариса Коваррубиас всегда была одним из ведущих участников кампании против сотрудничества с русскими. Как вы могли доверять ей?

Я задохнулась.

- Она моя мать… - я осеклась. - Подождите, вы - знали?

- Конечно, я знал. Во-первых, это я свел вас с Алексом. И, слава Богу, я был одним из немногих людей, которые вообще видели вас вместе. Потому что любой мог заметить, как вы преданы друг другу, - добавил он, и мне тут же показалось, что его речь была подготовлена заранее. - Конечно, я не знал деталей, но основное… Как вы думаете, кто передал вам сведения о месторасположении ракетного бункера, когда Алекса поймали в ловушку?

Я прижала руку ко рту.

- Так это были вы? - прошептала я. Подойдя к нему, я поцеловала его темную щеку. - Спасибо вам.

Ошеломленный, он отстранил меня настолько, чтобы с любопытством посмотреть на меня.

- Не могу поверить, что вы поженились, - недоверчиво сказал он. - Алекс Крайчек - семейный человек. Кто бы мог подумать?

Я широко улыбнулась, но внезапно мой смех сменился слезами и я села.

- Моя собственная мать! Черт побери! - крикнула я в расстройстве. - Черт! Черт! Черт!

Темный человек снял пальто и повесил его на вешалку, а затем сел передо мной.

- Ваша мать позволяет вам так говорить, Марита? - мягко упрекнул он.

Я недоверчиво посмотрела на него сквозь слезы.

- Темный человек пошутил. Похоже, близится Апокалипсис.

- Что-то вроде этого. Марита, вам небезопасно здесь оставаться. Вы должны вернуться в Россию.

Я покачала головой.

- Я должна остаться в Америке, - расстроенно ответила я. Он выглядел почти несчастным, но не спорил. - Кому она сказала?

- Пока что только мне, но это ненадолго, - предупредил он. - У вас есть не более недели, прежде чем Тина Малдер или оправится от удара, или умрет, и тогда Спендер вернется. Когда ваша мать расскажет ему, я не смогу вас защитить.

Я начала говорить, но он поднял руку.

- Теперь я должен позаботиться о себе. Все, что я могу сказать - вы в опасности. Через неделю вас обвинят в измене, и вы, вероятно, умрете в тюрьме спустя несколько дней, если не предупредите этого, - он холодно улыбнулся. - Я горжусь вами, Марита. Вы стали игроком - и одним из лучших.

- Это многое для меня значит, - нежно сказала я, а в горле встал комок. Я любила этого человека, моего наставника, который обучал и защищал меня; но почему я никогда не слышала этих слов от моей матери? Я покачала головой, чтобы прогнать ненужные мысли. - Если бы я поговорила с ней, я могла бы убедить ее молчать, - сказала я, но в голосе не было уверенности.

- Единственный способ остановить ее - это… вы сами знаете, - спокойно ответил он. - Я знаю, что вам больно это слышать, но другого выхода нет.

Я резко втянула в себя воздух.

- Нет, я не могу. Только не маму, - я пораженно посмотрела на него. - А вы сможете?

- Думаю, нет, - признал он.

- Кроме того, я обещала Алексею, что никогда не буду убивать, - мягко сказала я. - Он говорил, что сделал бы это для меня, если будет необходимость, но я не могу просить его убить мою мать.

Темный человек издал неопределенный звук.

- Что? - спросила я. Он покачал головой.

- Ничего. Просто иногда Алекс меня удивляет. Так много зла и так много добра в одном человеке, - он неверно истолковал мой пораженный взгляд. - Извините. Он ваш муж.

- Вообще-то я думаю, что так оно и есть.

Он долго смотрел на меня.

- У меня есть предложение, - сказал он. Я кивнула и он продолжил: -Позвольте мне решить, что можно сделать. Это будет мое решение, и я буду ответственным за его выполнение.

Слово "выполнение" в его речи приободрило меня.

- Другими словами, я не должна марать руки, - горько сказала я.

- Я бы так не сказал. Это трудное решение. Оно должно быть принято кем-то, кто не собьется. Это дело для наставника, - он уловил мой сомневающийся взгляд. - Завтра я должен отправиться в Вашингтон. Вы можете найти меня по сотовому. Только подумайте над этим, хорошо?

- Хорошо, - неохотно сказала я. - Я подумаю.

***

В конце концов, мое решение не имело никакого значения.

- Идеология, - объяснила моя мать, когда я встретилась с ней на следующий день. С этой идеологией она могла отправить своего ребенка на смертную казнь за измену.

- Ты ничего не знаешь об идеологии! - яростно кричала я. - Ты понимаешь, что перед лицом этой угрозы политические границы ничего не значат?!

Она плакала, но все равно стояла на своем, когда я покидала ее.

Я провела два часа, сидя под дождем на берегу недалеко от дома матери. В конце концов, это сводилось к выбору между моей матерью и Алексеем. Я не могла рассматривать это как самосохранение или как защиту темного человека, хотя отчасти это было так. Но в глубине души я знала, что никогда не убью свою мать, чтобы спасти себя или своего наставника. Это было против моих инстинктов. Но в этот момент я поняла сокрытый смысл брака - оставить все, оставить прежнюю семью, чтобы создать новую - семью, которая была гораздо более реальна, чем та, в которой я выросла. Если я позволю моей матери жить, Алексей увидит свою жену в газовой камере, расплачивающуюся за преступления, совершенные вместе, если глядеть на это глазами Закона. Это убило бы его и положило бы конец работе, которую мы делали и ради которой стольким пожертвовали. Наша работа могла бы спасти мир - это было бы не столь просто, как спасти нашу семью или мою жизнь - но все это было так переплетено, что наш брак нельзя было назвать обычным браком.

Тогда, среди муки и предательства, я поняла, каково это - желать смерти, но отчаянно стремиться жить ради любви к другому. Я любила, и ненавидела, и любила его, его, который был за тысячи миль от дилеммы, о которой даже не знал. Я связала свою жизнь с этим человеком, по собственной воле перестала быть Коваррубиас. Он никогда не требовал от меня этого, я сделала это сама, в своем сердце. И я поняла, что давным-давно сделала выбор.

Я позвонила темному человеку в Вашингтон и сказала, чтобы он делал то, что считает нужным. Вернувшись на пляж, я упала на колени в песок и заплакала.

***

Когда я проснулась, было раннее утро. Я промокла и замерзла, проведя ночь под дождем. Дрожа, я села в автомобиль и поехала в Манхэттен. К тому времени, как большинство людей приезжают на работу, я была безукоризненно одета, и моя внешность не давала ни малейшего намека на перенесенные испытания. И на то, что я ждала сообщения о смерти матери. Но весть эту принес вовсе не тот, кого я ожидала.

Первый признак того, что все пошло наперекосяк, обнаружился в девять утра. Спендер заявился в мой офис в ООН - то, чего он никогда не делал прежде. Одного этого было достаточно, чтобы испугать меня. То, что он ушел ради этого от постели умирающей Тины Малдер, наполнило меня ужасом. Я пригласила его в приемную и села, чувствуя, как стучит мое сердце.

- Должна извиниться за неприветливое поведение, когда вы пришли, сэр, - спокойно сказала я, но в горле у меня пересохло. - Я думала, что это было неосторожно.

Он махнул рукой.

- Ничуть, миссис Крайчек.

Я похолодела.

- Меня зовут мисс Коваррубиас.

Он не был встревожен.

- У меня сложилось впечатление, что вы больше не Коваррубиас. По крайней мере, так говорит ваша мать. Она была очень расстроена.

- Не вижу для этого причин, - прохладно сказала я. Проклятая нерешительность! Я опоздала, и теперь мой наставник и я поплатимся за это.

Спендер зажег сигарету.

- Хорошо, честно говоря, теперь у нее действительно нет причин.

Я зажмурилась.

- Это не утешит вас, но по крайней мере вы должны знать, что вчера она умерла от кровоизлияния в мозг в моей гостинице - почти сразу после нашего разговора.

Я распахнула глаза, поняв, что ее убил не темный человек, а тот, кто сидел сейчас предо мной. Посмотрев на меня, он мягко добавил:

- Она не испытывала боли.

Я опустила голову и не издала ни звука, цепенея от горя. Он наблюдал за мной, выпуская сигаретный дым. Секунд десять спустя я глубоко вздохнула и выпрямилась.

- Что теперь?

Он пожал плечами.

- Я уважаю святые узы брака, миссис Крайчек - или вы предпочитаете мисс Коваррубиас? - в его голосе сквозило неодобрение.

- Я предпочитаю миссис Крайчек, но мисс Коваррубиас удобнее, - ровно сказала я, следя за тем, чтобы не выдать раздражения.

- Очень хорошо, мисс Коваррубиас. Как я уже говорил, я уважаю брак. Я сам женат, - добавил он, и я прикусила язык, чтобы не заметить, что он имел отношения не только со своей, но и с чужой женой. - Я не должен просить вас сообщить мне, где находится ваш муж, и я этого не сделаю. Только продолжайте делать свою работу.

- Полагаю, это испытание на верность? - спросила я смертельно тихо, потому что уже догадывалась, к чему это приведет. Я уже слышала о фотографиях Спендера и Тины Малдер, и мнении Элдера, что утечка информации была изнутри. Обман темного человека был недалек от правды.

Спендер развел руки жестом "а-что-я-могу-поделать?".

- Я знаю, мисс Коваррубиас, что вы преданы вашему мужу и русскому проекту. Я должен быть уверен, что вы так же преданы и мне.

Я медленно кивнула, уже не удивляясь. Я знала правила игры.

- Хорошо, - покорно сказала я. - Что я должна сделать?

Спендер прикурил.

- Хотите? - предложил он мне. - Я слышал, что вы снова курите.

- Я бросила.

Он слегка кивнул.

- Рад за вас, - он стряхнул пепел на стол, рядом с пепельницей. - Ваш наставник был занят в Вашингтоне. Я слышал, что он подкармливал Малдера информацией. Вы знаете что-нибудь об этом?

- Нет, сэр, - я не лгала. - Он может использовать Малдера для своих целей? Или для интересов Группы?

- Это весьма вероятно, - признал Спендер, - но кое-что из этой информации не согласуется с интересами Группы. Ваш наставник имеет свои понятия о преданности.

- Как и я.

- Ваши можно использовать, - я промолчала. - Я подозревал вашего наставника долгое время и в некоторой степени использовал его, но теперь о его действиях узнала Группа. На меня давят, чтобы я устранил его, - его бровь приподнялась, и ему не нужно было слов, чтобы сказать мне, что он нуждался в поддержке после потери цифровой ленты и сокрытия правды от Группы.

- А мне повезло, - холодно сказала я.

- Да. вы останетесь в живых, и ваш муж - тоже.

- Пока, - парировала я.

Он пожал плечами.

- Сейчас я не могу убить вас обоих. Думаете, у меня нет людей в России? Вы начали свою работу после того, как считали информацию с ленты. Очевидно, место вашей работы - Тунгуска. Я могу убить Алекса, всего лишь сделав телефонный звонок, - я пыталась сохранить спокойное выражение лица, но знала, что была неестественно бледна. - Но ради чего? Ваш наставник мертв. Мученичества благородно, но оно глупо.

- Вы ничего не знаете о чести, - хрипло сказала я.

- Может быть. Так вы согласны?

Лицо темного человека всплыло у меня перед глазами, и я дважды моргнула, чтобы избавиться от него.

- Да, сэр.

***

Я никогда не забуду его лицо.

Дверь лифта открылась, и он увидел меня, мое оружие, нацеленное ему в грудь. На его лице проступило разочарование. Несколько секунд мы просто стояли друга напротив друга, замерев. Я не двигалась, но по моим щекам струились слезы.

Услышав шаги, я вздрогнула, наполовину надеясь, что это был другой прихвостень Спендера, явившийся, чтобы убить нас обоих. Но я уже знала, кто это.

- Мари.

Волна облегчения нахлынула на меня, когда я поняла, что он здесь… облегчения и стыда за то, что я почти сделала… за то, что он сделал бы для меня. И затем он был рядом со мной, его руки нажимали на мои, отводя их вниз и мягко забирая пистолет.

"Я сделаю это вместо тебя. Обещай, что никогда не будешь убивать, Мари."

Его левая рука скользнула по моим плечам, прижимая меня к нему. Его правая рука резко подняла пистолет и выстрелила. Мое сердце дернулось, когда я увидела, как кровь расплывается по груди темного человека, как он падает с удивленным выражением на лице. Я подбежала к нему.

- Простите меня, - просила я. Я слышала, как Алексей тревожно зовет меня, и знала, что он озирается, гадая, не слышал ли кто выстрела. - Пожалуйста, простите меня.

Темный человек сделала какое-то движение, похожее на кивок. Он попытался говорить, и я склонилась над ним.

- Бенита… Донован… опасность…

Я повернула голову, встретившись с пристальным взглядом Алексея.

- Он… играл с вами. Те же цели… - он закашлялся, на губах пузырилась кровь. - Преданность другим… Идите!- Он… играл с вами. Те же цели… - он закашлялся, на губах пузырилась кровь. - Преданность другим… Идите!

Я покачала головой, желая оставаться с ним до конце. Он умоляюще посмотрел на моего мужа.

Алекс кивнул и мягко, но настойчиво увел меня оттуда.

***

Мы не разговаривали несколько часов.

Молча мы вернулись в гостиницу, и я в оцепенении сидела на стуле, пока Алекс уничтожал одежду, которая была на нас в момент убийства. Когда он вернулся, мы легли спать, едва касаясь друг друга. Он тихо целовал мои волосы, пока я не смогла наконец говорить. Это было уже ранним утром.

- Как ты узнал?

- Бенита Чарне-Сейр, - пробормотал он. - Я вернулся сюда почти сутки назад, и когда не нашел тебя в Нью-Йорке, то связался с ней.

- Она знала. что я должна была убить его? - сердито спросила я. То, что кто-то знал об этом позоре, было невыносимо.

- Не совсем. Бенита слышала о смерти твоей матери - поверишь, Группа почтила ее память минутой молчания. Когда он решил, что твой наставник должен умереть, он выразил свои сомнения в тебе Бените, - его голос был нежен. - Думаю, Спендер так или иначе мог узнать о нашей работе.

Я кивнула.

- Я полагал, что он решит проверить твою преданность. От Бениты я узнал, что Малдер был с Иеремией Смитом. Когда я увидел крест на окне Малдера, то понял, что ты была там и ждала, - он отвел волосы с моего лица. - Почему ты не сказала мне, Мари? Почему не сказала, что у тебя неприятности?

- Моя мать, - отрывисто сказал я. - Она рассказала о том, что я сделала. Если бы ты вернулся, то тоже был бы в опасности. У меня не было время вызвать тебя - я не знала, что ты в Америке. Спендер предложил мне выход и я согласилась, - мой голос упал. - Слава Богу, ты здесь, Алексей.

Он прижал меня к себе.

- Я всегда буду здесь, - успокаивающе прошептал он. Я почувствовала, как жар стыда заливает мое лицо - стыда за то, что я доверилась не тем людям. Озноб охватил меня, и я цеплялась за Алексея, пытаясь согреться его теплом.

- Моя собственная мать, - выдохнула я. - Она была готова обречь меня на смерть ради чертового проекта.

- Полагаю, они называют это патриотизмом. Они не заставили тебя убить ее? - спокойно, без упрека спросил он.

- Нет, он спас меня от этого. Я узнала только утром. Он знает о нас с тобой и о вакцине, и он предположил, что мы работаем в Тунгуске. Он не тронет нас… пока я буду подчиняться ему.

- Хочешь сказать, пока он получает с этого какую-то пользу, - хмыкнул он, поглаживая мои волосы. Я кивнула и коснулась его губами, ожидая, что он разозлится - но вместо этого он поцеловал меня в лоб, будто чувствуя мою вину и боль.

- Ты замерзла, - сказал он, притягивая меня ближе.

Я боялась, что больше никогда не смогу согреться.

***

Я плакала, когда смотрела на фотографии с места преступления. Так много крови. Сколько же ее в человеческом теле? Никогда не понимаешь, что так много, пока это не будет твоя кровь.

Или пока это не будет кровь твоей жертвы.

Темный человек написал собственной кровью послание Малдеру, послание, которое привело его ко мне. Сперва я думал, что это было обвинение, но позже, когда перед нами открылась полная картина предательства Бениты Чарне-Сейр, мы поняли, что это была помощь. Темный человек знал, что мы можем помочь Малдеру, и дал ему ниточку к Синдикату через меня.

Я много думала о нем в те дни. Очевидно, он знал о нашей с Алексеем работе гораздо больше, чем моя мать и чем я ему сказала. Если он получил эту информацию незадолго до смерти, то хорошо использовал ее.

И он не пытался спасти себя.

Вместо этого он рассказал обо всем нам, его убийцам, и позволил нам выбирать.

Теперь я думаю, что из всех нас только темный человек знал, что такое настоящая идеология.

Он, а не я, и не мой возлюбленный.

Продолжение следует...